Разделы ArtUser
Личности - художники:
Публикации:
Пополнить:
Описание проекта:
Беседин Олег. Интервью. Журнал «ОСОБНЯК: архитектура, дизайн, декор». Сентябрь-Октябрь 2007 г.
Олег Владимирович Беседин - архитектор, дизайнер, художник, автор оформления и иллюстраций более 300 изданий, лауреат международных конкурсов, участник сотен выставок, в том числе дипломант 3-ей Всероссийской выставки книжной графики (1988г), давно и плодотворно сотрудничает с иркутскими издательствами. В 2004 году он был выдвинут Иркутским отделением Союза художников России номинантом на Губернаторскую премию за достижения в области компьютерной графики - за серию работ, посвященных Иркутску. Художник известен и как мастер графического портрета. Нигде не расставаясь с карандашом, он создал и подарил иркутянам более 20 тысяч портретных работ. В мастерской Олега Владимировича Беседина светло. Окна выходят на большую площадь: входишь и попадаешь в какой-то другой мир, где все подчиняется иным законам, законам творчества. На стенах развешаны картины. Избранные работы как нельзя лучше отражают взгляды мастера: животрепещущие этюды о старом Иркутске, быстрые зарисовки любимы мест, яркие портреты и фотографии. Кажется, что все пронизано его стремлением сделать мир другим: может быть чуточку прекраснее и светлее!
– Олег Владимирович, расскажите немного о себе. Кто Вы? - Человек. По образованию я архитектор. В детстве учился музыке и в художественной школе. А до архитектурного факультета еще успел поучиться три года на факультете кибернетики. По профессии я, наверное, больше, как сейчас говорят – дизайнер – это основная часть моей работы и заказов. Хотя официально я педагог – доцент факультета изобразительного искусства ИрГТУ. А по творческому статусу – член Союза художников России. Сам не знаю до сих пор – кто я?
– А Вы кем себя ощущаете? – Наверное, я больше ощущаю себя архитектором. Архитектура – удивительная профессия. Одновременно даёт и высшее художественное образование, и техническое. Она объединяет материальное начало с духовным, соединяет в пространстве и времени и все бытовые, материальные потребности человека, и все виды искусства. Архитектор – это «главный строитель» – человек создающий новую среду обитания – что-то весьма близкое Богу. Среда – это не только стены и окна, это новый мир! И мне интересно все, что связано с искусством: живопись, графика, музыка, поэзия. И всё это круг моей работы. Мне интересны, понятны и близки все направления: от академического реализма, до любых формалистических поисков. Если это честные профессиональные творческие поиски, а не вторичные псевдо-измы. Поэтому мне весьма сложно как-то однозначно себя определить, такое количество интересов – это и моё удовольствие и моя беда.
– В каком возрасте Вы почувствовали себя художником? Не просто человеком, умеющем рисовать, а именно художником с большой буквы. –Художник с большой буквы?! Я вообще не смею считать себя Художником! Это для меня слишком высокое звание. Тут бы для начала понять, кого мы называем словом «художник»? Ведь у нас каждый взявший в руки карандаш уже называется художником. Поэтому, когда мне говорят о ком-то «художник», то я спрашиваю, а о ком идет речь: о раскрашивателе-копиисте-ремесленнике – об исполнителе или о Творце? Даже в «демократичной» марксистко-ленинской философии искусство весьма верно разделялось на «массовое» и «высокое». Искусство с большой буквы – это мучительный поиск, откровения и открытия в чувственной, духовной области. Есть искусство высокое – не ангажированное потребителем и заказчиком, и есть массовое – на продажу – что-то из области шоу-бизнеса, чем сейчас и занимаются многие художники. Хорошая аналогия: как наука – это открытия в области материально-физической, познание и формулы мироздания, не имеющие цены в долларах, а есть плоды этих открытий – например, электричество. Потребителя не интересуют сложности законов физики, им важно как его электрочайник воду греет и как он вписывается в интерьер кухни. Высокое искусство, его поиски и открытия, для обычного человека не всегда понятны и нужны. Для большинства зрителей-потребителей искусство – это то, что развлекает и украшает, и для многих псевдо-художников – это то, что хорошо продаётся и приносит славу. Но это суета сует… Немногие художники поднимаются до истинных творческих вершин. В великом русском языке Творец – это Бог, но это и корень слов тварь, и сотворить, и натворить, и варить, и воровать. Я, увы, не могу похвастать какими-то открытиями в области взаимоотношений плоскости, пространства, цвета – в их гармонии с Душой и временем. Быть художником на панели не хочется, а Художником-творцом не очень-то получается…
– Олег Владимирович, а в детстве кем хотели стать? – У меня в жизни как-то все само собой получилось. Точнее – благодаря моим родителям. Каждому человеку что-то вложено было с детства, кому-то карандашики чаще давали, в музеи водили, заставляли нудные гаммы часами играть, а кого-то больше огород заставляли копать. Мне, наверное, повезло – у меня была возможность всё попробовать. У каждого человека с рождения есть какие-то особые способности и Призвание. И если ему не изменять, человек станет тем, кем и призван быть. И у меня хватило нерасчётливой глупости выбрать себе на всю жизнь не престижно-карьерные занятия, а только то, что мне нравится делать.
– После окончания архитектурного факультета Вы работали по профессии? – Да, конечно. Я был в числе знаменитого первого – 1978 года – выпуска архитектурного факультета ИПИ – когорты «павловских учеников». Мне с первого дня дали проектировать здания в центре Иркутска. Но тогда это была советская архитектура – с полувоенным режимом, «экономной экономикой», когда требовалось не так как надо, а как дешевле, примитивнее, быстрее. Не было (и нет, кстати, сейчас) ясной красивой концепции застройки города, органично объединяющей старое и новое. Я почувствовал, что вынужден принимать участие не в преумножении архитектурного наследия уникального Иркутска, а в его уничтожении. И я ушел в «вольные художники». Я всегда занимался многими делами и уже тогда участвовал в международных выставках, в конкурсах, занимался гравюрой, иллюстрацией и оформлением книг, преподавал на кафедре рисунка.
– Ваше отношение к современной архитектуре г. Иркутска? Необходимо ли сохранять памятники архитектуры – деревянные постройки – старого нового Иркутска? – Упростим вопрос до ясности: необходимо ли сохранять памятники?! Неужели кто-то ответит, что их необходимо уничтожать? Для культурного человека это не вопрос. Однако целенаправленно уничтожают. Сегодняшний лозунг градостроителей «Очистим город от старого хлама!» - варварство во имя зачистки территории под ларьки-супермаркеты в доходном месте. Иркутск катастрофически теряет лицо, становится пародией на евродизайнерскую безликость торгово-офисных «сити». Выжигается, распахивается, застраивается полупромышленными корпусами со странными инородными цилиндрическими крышами, окнами-бойницами на плоских несомасштабных человеку фасадах. Процветает субъективная или неуправляемая эклектика. Тот, каким был Иркутск даже ещё 30 лет назад – сегодня уже не существует. Еще 5-10 лет работы «дизайнеров» от архитектуры и будет совершенно другой город. Может быть современнее, чище и комфортнее, но не Иркутск. И ему впору будет поменять название – НьюИрк, например. Суть и красота таких городов как Иркутск, Тобольск, Вологда, Суздаль в том, что у них ещё пока оставалось свое историческое лицо. Они сохраняют людям национальные ценности, органичную и экологичную для человека среду. Город и должен иметь свое лицо, которое появилось вследствие его развития. Облик исторических городов продиктован условиями, в которых рождён и вырос город, а не модой или амбициями и однодневными вкусами нескольких человек. И ведь лицо Иркутска – это совсем небольшой центр: от Ангары до Декабрьских Событий, и от площади Кирова до Крестовоздвиженской церкви. Вне этого гектара – экспериментируйте и стройте что хотите! Приводят довод: «старый» город грязный, убогий, антисанитарный. Но кто, скажите, его довёл до такого состояния? И сегодня реальность такова – пока мы спорим «сохранять ли, и как сохранять», город в это время сгнил и выгорел… Не понадобилась вражеская бомбардировка. Интересно – кто-то за это ответит? За каждый сносимый, не сохранённый дом? За уничтоженную память?! Сохранять тот Иркутск сейчас, пожалуй, уже поздно, потому что его почти не осталось. Лично я с Иркутском прощаюсь. У меня по этому поводу есть идея выставки «Прощай, Иркутск!». Собрать все, что было посвящено архитектурному и культурному богатству Иркутска: картины, фотографии, стихи, книги и показать, помянуть, справить хотя бы достойные похороны.
– Олег Владимирович, как Вы пришли к дизайну? – Как бы это парадоксально не звучало, но в нашем сегодняшнем виде и понимании слово «дизайнер» для меня ругательное! Когда я учился, то проекты, которые создавались не по законам точной тектоники и честной гармонии, а поверхностные, пустые, но эффектно и «красиво» поданные, у нас обзывали «дизайном»… Совсем недавно модного ныне «дизайна» не существовало. Были просто художники, скульпторы, архитекторы и создавали оригинальные произведения. Украшательство, внешняя красивая обманная обёртка, яркая пустышка, хамски орущая бесстыжая реклама – вот, увы, сфера современного дизайна. Я стараюсь не заниматься темой рекламы и обслуживания торговли. Я по-прежнему занимаюсь архитектурой – интерьером, искусством: графикой – в области фирменного стиля и полиграфии, портретом, фотографией… Разве это дизайн? Просто, сегодняшняя мода готова всё назвать «дизайном»: и маникюр – найл-дизайн, и садовника – ландшафтным дизайнером, и… дворника – «дизайнером среды». Если вспомнить историю, то дизайнер – дитя капитализма, когда появилась рыночная экономика и конвейерное (штампованное) производство. Вот и у нас сейчас «дизайн» уродливо цветёт вместе со всеми издержками агрессивного недоразвитого капитализма. Поспешно недоученные на многочисленных курсах дизайнеры безграмотно и угодливо служат любому заказчику, предательски используя мощнейшие средства эмоционального воздействия, наработанные искусством. К сожалению, все, что мы видим сегодня плохого на улицах, всё, что раздражает нас на телеэкранах – это результат работы «дизайнеров». У меня «дореволюционное» воспитание и я предпочёл бы, чтобы меня называли архитектором или художником. Слишком уж много грехов на счету наших беспринципных дизайнеров: изуродованные бесчисленной рекламой фасады и улицы, зомбированные покупатели, обезличенно-пёстрая среда… даже не обитания, но потребления! – хаос стилей, цвета и звука. Художник Шемякин высказал острую мысль: «Работа художника по ответственности сродни работе глазного хирурга: одно неверное движение и глаза нет!». Когда люди привыкают жить среди кислотных красок и визжащих звуков, они начинают воспринимать это как должное. У них притупляются чувства, у них путаются мысли. Они мутируют. Это страшно, вообще-то! Дизайнер изначально работает на продажу, на рекламу – в той или иной форме. Реклама (по-франц. кричать, орать) по определению не может не кричать! Когда меня спрашивают, а есть ли «правильная» хорошая реклама, я отвечаю: лучшая реклама – мёртвая реклама! Дизайна без торговли, вне сферы потребления не существует. А на продажу – это значит на вкус потребителя, по меркам моды. Потребитель не купит то, что ему не нравится или не понятно. А если делать так, чтобы понравилось покупателю, то это китч. Хотя это может быть и весьма грамотная работа, добротное ремесло. Но услуги, деньги, выгода, слава – не цель искусства. Смысл настоящего искусства – это искать и совершать открытия. При этом храня святыни всего духовного наследия предшественников, не оскорбляя чувств и достоинство современников. Подлинное искусство – это вещь уникальная, не продаваемая. Между настоящим художником и зрителем всегда существует конфликт, потому что зритель хочет видеть то, что ему привычно и понятно, что модно-востребовано. Заказчику от дизайнера всегда надо что-то «очень оригинальное, но… такое же, как у соседа!» А настоящий художник обязан искать неизвестно-новое. А это оценить практически невозможно. Настоящий художник, творец, творческий человек никогда не будет ходить старыми путями, его долг прокладывать новую дорогу, а там нет вёрст, указателей и ценников. Филонов, признанный гений, принципиально не продал за свою жизнь ни одной картины. Он считал: «Если тебя купили, ты перестал быть художником». Я хоть и преподаю на кафедре дизайна, но своим студентам говорю: «Ребята, всегда ищите в себе художника – приумножайте гармонию, ищите и показывайте людям светлое и доброе. Не плодите хаос ради денег».
– А когда Вы начали заниматься фотографией? – Все что я делаю, я делаю всю жизнь. У меня нет в памяти такого этапного момента, когда я, к примеру, взял в руки фотоаппарат или кисточку. У моего отца был ещё довоенный фотоаппарат. Он меня и не учил специально, просто мы вместе просиживали ночи при красном свете, это было интересной игрой – таинство проявления на пустом листе изображения – что может быть увлекательнее для ребёнка?! Как и изготовление всяких поделок, рисование картинок, чтение книг – ничем я специально не «начал заниматься» – просто играл, смотрел, слушал и делал то, что интересно. Современную фотографию и свои работы я разделяю на три направления: фото-факт, фото-арт, компьютерная графика (Digital Аrt). Вершин Искусства можно достичь во всём – и в репортаже, и в манипуляциях цифро-пикселями. А можно удовлетворяться лишь искусством подражания и стилизации, что суть – ремесло. И ремесло может быть уважаемо-почётным, быть востребованным и интересным, но всегда хочется приблизиться к Творцу. Быть фото-копиистом природы или «ловцом мгновений и событий» мне не хочется. Здесь, как и в искусстве, необходимо создавать свой мир – самодостаточную гармонию линий и пятен, наполненную собственной философией, созидательным добрым мировоззрением. Но трудно и нерасчетливо глупо создавать честные не ангажированные внесюжетные картинки (чего мне более всего хотелось бы), живя в этом меркантильном мире, требующем от человека компромиссов и соблюдения навязанных правил: рентабельности и модной востребованности. Но жизнь в обществе требует общения. А жизнь в этом пространстве – самоопределения. Так и обозначились основные темы моих интересов, которые позволяют мне оставаться непродажно-свободным: город, люди, книги. Город – Иркутск: мой любимый и несчастный, исчезающий на глазах. Люди – красивые и разные – как моё зеркало. Книги, компьютер и мультимедиа – как средство общения с миром, как способ познавать, фантазировать, экспериментировать, медитируя меж реальностью и виртуальностью… Мои блуждания меж приземлённым ремеслом и свободным творчеством, меж дизайном и искусством, меж фотографией и живописью, графикой выразились в огромном количестве фото- и всяких других изображений, которые я делаю почти бесцельно и коммерчески-непрактично, видимо с одной целью: найти гармонию в себе и в людях, найти взаимопонимание с окружающим миром. А может быть – с тщеславным и наивным желанием сделать всё это лучше и красивее – в моём понимании добра и справедливости…
– Вы, наверное, первый и единственный из иркутских художников профессионально освоили компьютерную графику, соединяя в своих работах и фотографию и живопись. Digital Art – что это? – Для многих это просто компьютерные картинки: коллажи, манипуляции с фотоизображением. Но я хотел бы говорить об этом более серьёзно. Всё гораздо сложнее и интереснее, поскольку появление новых технологий всегда изменяет мировоззрение, понимание роли и места человека. Как в своё время появление фото революционно заставило художников искать более творческие задачи, нежели реалистическое копирование природы и быта. Благодаря конкуренции с фотографом художник перестал быть копиистом, а начал работать «с чистого листа» как истинный творец, находя задачи и образы только в своём уме и фантазии. Сегодня «компьютер» выступает мощным конкурентом и фотографам и художникам. Это даёт надежду на появление истинно новаторского этапа в искусстве, взамен уже надоевшим спекуляциям: псевдо-реализмам, псевдо-авангардизмам, и прочим «измам» и компиляциям. Сегодня мы получили доступ к богатствам и секретам всех культур и стилей, но в этой роскоши растерялись – что выбрать? Единственного чего нет сегодня – это современного технического и философского языка в искусстве. Всё, что я вижу на наших выставках – вторично по форме и по содержанию, всё это мы видели и сто, и двести лет назад! Компьютер либо станет великим породителем сверх-эклектики – хаоса, либо, если у нас хватит культуры мыслей и чувств, революционным созидательно-творческим инструментом. В науке и технике это всем понятно, но в искусстве очень многих пугают эти новшества – до агрессивного неприятия. Я же считаю, что новые технологии способны только помочь художнику, честно ищущему новое. Особенно, если произведением искусства считать не материализацию темы, например, только в картине маслом на холсте, а именно творческую идею, чувственно-пластическое открытие. Когда появляются и что есть поэзия? Стихи – в голове, в устах поэта? В рукописи – гусиным пером, в набранном тексте, в компьютерном файле или в многотиражном печатном виде? Стихи, как поэтическая идея, самоценны вне зависимости от вида их материализации. Тиражирование – это лишь способ популяризации, распространения или получения прибыли. Но это, мы уже договорились, не есть цель Искусства – сферы нематериальной. У тебя есть яблоко и у меня есть яблоко и если мы ими обменяемся – у нас так и будет по одному яблоку. А если их съедим, то и ни одного! Но если я тебе отдам свою идею (мысль, эмоции, радость, свет), а ты мне свою – у нас будет по две идеи на каждого. И их уже невозможно растратить и уничтожить. Вот суть гуманитарных отношений! Коллекционеры же и искусствоведы в растерянности: как покупать и оценивать файлы – виртуальность-идею?! Для первых ценно и престижно владение единственным экземпляром, вторые более привыкли рассуждать о технических и социальных аспектах искусства. Уходит понятие «уникальный единичный экземпляр». И они вынуждены признать: «уникальность» в этом смысле никакого отношения к Искусству не имеет. Новые технологии, как и Интернет, разрушили не только границы меж временем и пространством, но и выбивают почву из-под ног торговцев в Храме Искусства! DigitalArt выводит изобразительное искусство не только на новый технический уровень, но, главное, – поднимает из сферы меркантильных критериев к чистым мыслям и чувствам. Я не коммунист, но идея, что рынок и товарно-денежные отношения не лучший итог для человечества, мне очень понятна и близка. Однако сегодня в DigitalArt мы лишь нащупываем пути, учимся, изучаем необъятные возможности компьютерного искусства. Пока в результате, увы, это либо испорченная фотография, либо недоделанная живопись, графика; стилизация, подражание. В том числе и мои работы в этой области. Идёт интересный трудный, не выставочно-показной лабораторный поиск. Мы только в начале и находимся на революционном этапе – вот-вот появится гений, который сформулирует новый язык, синтезирует новый стиль. Я так завидую молодым – у них великие интересные цели и такие богатые возможности!
– А бывает так, что хочется творить, но ничего не получается? – Конечно. Это постоянное мое ощущение – творческого цейтнота в подённой суете обывательской зависимости. Общество совершенно другое, потребности у людей иные, нежели у меня. И когда понимаешь, что ты вынужден идти в одном ряду со всеми к материальному псевдо-богатству, становится грустно, опускаются руки, и я думаю – зачем все это мне или кому-то нужно? Так хочется уехать в какой-нибудь домик на берегу, выращивать обычную капусту, а не с цифирьками на листочках. Научиться жить без денег, без этой материальной зависимости и трудовой повинности. Но я понимаю, что это невозможно. И у меня здесь ещё так много незаконченных и интересных дел. То призвание, которое мне вручено (или я сам его себе придумал) заставляет меня, хотя бы как умею, красить это место, а не искать другого.
– Олег Владимирович, у вас есть несбыточные мечты? – У человека есть воля и выбор. Если что-то очень захотеть, если есть мотивация – можно осуществить любую мечту. Но мне кажется, что слишком упорное достижение искусственно придуманной или завистью навязанной задачи – это какая-то несвобода. Можно стать заложником своих «мечт». Для многих, как правило, мечты стандартны и банальны: это модный гламурный образ жизни, богатство и отдых без труда. Хотя, одна банальная и уже никогда неосуществимая мечта есть и у меня: – построить свой дом, вырастить сад, с верной искренне любимой и любящей спутницей воспитать детей по образу и подобию своему – продолжателей моего рода и дела… Увы, при моём образе жизни и мыслей мне этого не было позволено. И мои многочисленные творческие задумки, проекты, идеи тоже можно отнести к несбыточным мечтам, так как они требуют других, нежели у меня способностей и принципов: организовывать, пробивать, «выставляться», пиариться, искать деньги, спонсоров… Я этого не люблю и не умею. Ещё хотелось бы отправиться по миру и работать, и общаться с единомышленниками – беззаботно и с полезной радостью, и с каким-то некоммерческим добрым итогом. И при этом не вызывать у иных людей зависти и злобы непонимания. Да, увы, это действительно мечта, утопия.
– Что для Вас значит счастье? –Это гармония во всех ее проявлениях. С самим собой и с окружающим миром. Когда далёкие и близкие люди тебя понимают без уступок и взаимных претензий – жить не лицемеря со всем миром мирно. Чтобы эта гармония не была компромиссом: поступаться чем-то ради чего-то или ради кого-то. Иначе получается какая-то торговля интересами – лицемерное счастье… Хотя чаще всего так и бывает. Счастье для меня – это жить именно так, как я хочу, как считаю нужным, не изменяя своим принципам и при этом комфортно сосуществовать со всеми, не мешая другим. Счастье в этом понимании – вот ещё одна мечта… Осуществимая ли?
* * *
~~DISCUSSION~~